Каталог статей

"Я БЫЛ И ОСТАЮСЬ СВОБОДНЫМ ПРАВОСЛАВНЫМ РУССКИМ ЧЕЛОВЕКОМ..."

(Шесть лет назад не стало нашего земляка, замечательного русского поэта Леонида ЧАШЕЧНИКОВА)

Незадолго до смерти, представляя читателям свою новую, десятую по счету, книгу, наш земляк писал в предисловии: "В силу различных причин - и в первую очередь потому, что большинство книг вышло в провинции, имя моё недостаточно известно широкому читателю. Нет смысла оправдываться и набивать себе цену - это лукаво и бесполезно: судить-то об этой книге все равно Вам, читателям! Скажу только, что тут я весь - со своими слабостями и достоинствами, со своим сложившимся мировоззрением. А поэтому не нужно искать в моих стихах каких-то партийных или идеологических пристрастий. Я был и остаюсь свободным православным русским человеком - и этим сказано всё!" А еще раньше на стихи откликнулся известный поэт и критик Владимир Туркин: - Стихи Леонида Чашечникова вошли в орбиту моего внимания случайно...

Скажу определенно: стихи, сам поэт мне понравились, что называется, пришлись по душе. Леонид Чашечников - поэт эмоциональной силы, поэт своего видения, своего отношения к жизни, своего понимания этой жизни. Он знает, что утверждать и утверждает по убеждению. Он не всё знает о жизни, и потому способен сомневаться, мучиться, искать, верить, разочаровываться, но за всем этим надежная нравственная и гражданская основа и - главное - страсть, порыв, небезразличие. Большинство стихов написаны им на оголенном нерве чувства, взволнованно от настоящности его отношения к жизни, к поэзии.

Считаю необходимым в связи с оценкой творчества Л. Чашечникова сказать вот о чем: мы вроде бы закрываем глаза на неприглядный климат, сложившийся в поэтической критике, а именно: всё чаще и чаще наша критика творит поэтических богов из урбанистики - эклектичных, "модерновых", порой фрондирующих, "усложненных" творцов, часто с весьма громкими именами, подчеркнуто сдвигая с редакционных столов творчество поэтов так называемого простого звучания. Всё чаще раздаются издевательские ухмылки по поводу "корневой" поэзии и самих поэтов. Критические "каблуки" вдавливают в землю привязанность поэтов к народу, к родине. В поэтов таких поплёвывают словечками "русопятство" и прочими непристойностями. И вот на этом фоне - а я против крайностей - с одной стороны процветает бескорневая пустая бравада словом, а с другой стороны, поэты, действительно болеющие проблемами земли, народа, русской деревни, русского языка, оказываются в некой опале, в позиции просительства и оправдательства. Не замечать этого, значит лицемерить.

Разумеется, всё сказанное должно соизмеряться с понятием и уровнем таланта конкретно каждого поэта, дабы не было поэтической спекуляции на святом. Так вот, я утверждаю, что Леонид Чашечников - поэт талантливый, истинный и отношение к нему должно быть серьёзным, внимательным, поддерживающим...
Почти всё, что мною прочитано, вызвало у меня сопереживание и чувство открытия для себя нового поэта, глубинного и страстного по своей сути. Его стихи надо читать и перечитывать вдумчиво, несуетно, и вы найдёте множество строк и стихотворений, которые поэт адресовал именно вам! Такова магия слов истинного таланта, поэта, как говорится, от Бога.

В Сибирь за песнями

Как назвать мне это самое,
Если в полдень и в ночи
Вижу я дороги санные.
Голубые кедрачи;

Вьюги снежные, тугие,
Шорох ветра у виска?..
Говорят, что ностальгия,
Или попросту тоска.

Только плакать я не стану
По снегам, по кедрачу -
Я закрою плотно ставни,
Накрест дверь заколочу;

Я рюкзак за плечи вскину,
Укачу в урман и снег.
Мне соседи бросят в спину:
"Ненормальный человек.

Было то и было это -
Задурил, и трын-трава.
И куда-то на край света.
Словно в рощу по дрова..."

Невдомёк им, домоседам,
Неприкаянность моя.
Я в Сибирь за песней еду -
Душу там оставил я!

В день рождения Есенина

Дрожит листва под моросью осенней.
Берёзы по лесам роняют грусть.
Звучат по радио стихи Есенина
Про Персию, а больше всё про Русь.
Они весь день в ушах, как наважденье,
Чтецы порой срываются на крик.
Сегодня у Сергея день рождения.
Он был бы нынче дряхленький старик...
Не верится. Да я и не поверю!
Я с озорным Есениным знаком.
Вот прозвенит сейчас звонок над дверью
И он войдет - красивый, под хмельком.
Присядет в кресло, макинтош отбросит
И вымолвит: - Дожди, как на беду.
Плаксивая в Москве сегодня осень,
Как в двадцать пятом роковом году;
Вторые сутки, как из сита, сыплет
И на душе такая ерунда!..
А нет ли у тебя, приятель, выпить?
Ах, только чай - и чаю, не беда -
Не господа, мы к бедности привычны -
С дождя чайку покрепче - тоже впрок.
Наговорили нынче мне прилично
Заздравных слов и поминальных строк.
Про то насочиняли и про это:
Каким я не был и каким я был.
А был я гражданином и поэтом
И Родину, как женщину, любил.
Мне лжи и славы с юности хватало -
Не разберешь: где слава, а где ложь... -
Он закурил, откинулся устало,
А над Москвой всё так же плакал дождь.

Деревенские окна

Я люблю окошки деревенские
И старух, сидящих у окна.
Я люблю произносить и женские,
Словно Русь, простые имена:
Домна, Пелагея, Серафима...
С детства их запомнил наизусть.
Я иду, и проплывает мимо
Мудрая, несуетная Русь.
Русь с ее надеждой и печалью.
Памятью, впечатанной давно,
Русь, которую еще встречаю
В деревнях и, изредка, в кино.
Матери, печальницы Державы! -
Будет Русь по-прежнему статна.
За Любовь и Веру уважаю
Я старух, сидящих у окна.

Ностальгия

Люблю глубинную Россию:
Чтоб сразу за селом - леса,
Чтоб по утрам дымки косые
Завинчивались в небеса.
Чтоб от росы на зорьке дрогнуть,
Вожжами шлепать по шлее,
Чтобы подрагивали дроги
На допотопной колее, -
Шагать дорогою, которой
Шагал за возом прадед мой;
Чтоб ни трамвая, пи мотора,
Ни толчеи в пути домой.
Чтоб после бани на крылечке
Курить и думать не спеша,
И слушать, как жуют овечки,
Трухой душистой шебурша.
Потом, при тусклом свете сидя,
В кругу семьи гонять чаи...
Но обречён любить и видеть
Глубинку ту - из толчеи.
Издалека. Манит и дразнит,
Знать, оттого и дорога
Россия та, что давний праздник
Заносят памяти снега.
На гребне лет. Крутой и нервный.
У века смутного в долгу -
Я в тишине такой, наверно.
Недолго выдержу - сбегу!
Но в час, когда закрутит лихо -
И ссоре быть, и быть беде -
Вздыхаю о России тихой,
Которой нет теперь нигде.

Лебедь-песня

У меня две реки, как две верных руки:
Справа - гордый Иртыш, слева - вольная Волга.
У меня по России везде земляки
И причалы везде на пути моём долгом.
На яру постою - Ермака воспою,
На песчаной косе возвеличу Степана.
У меня две реки, как две сильных руки,
Караваны ведут - кораблей караваны.
Справа - глубь-глубина, слева - голубь-волна.
Правой сила дана, левой нежность и ласка.
И на все времена лишь Россия одна -
Лебедь-песня моя, моя вечная сказка.

Распродажа

Торговых людей и жульё будоража,
По нашей Державе разносится зов
"Идёт распродажа, идёт распродажа -
На рынок скликаем краплёных тузов!"
Летят косяком, от азарта балдея,
И льстиво елозят, и прут на таран -
Всех рас прохиндеи, всех каст иудеи-
К российским иудам масоны всех стран.
Идет распродажа Забыты уставы.
В ухватке торговцев дзюдо и у-шу.
И хохот, как в цирке, где клоун лукавый
Зевакам на уши навешал лапшу.
Идёт распродажа. Не сеем, не пашем.
Садов не сажаем, не строим дорог, -
Идёт распродажа в Отечестве нашем-
Вгрызаются Соросы в русский пирог.
Идёт распродажи, идёт распродажа
И мы, одурев от масонских оков,
Пока пробавляемся костью и кражей,
Как стая шакалов за стаей волков.
Очнитесь, славяне! Во лжи, словно в саже
Вы святость отцов позабыли, сыны!
Идёт распродажа, идёт распродажа,
Идёт распродажа великой страны!..

"Земляки" Вестник омского землячества в Москве.
Декабрь 2005 г.

Взято- ЗДЕСЬ

http://www.stihi.ru/2010/01/03/3489

Леонид Чашечников

АСТРАХАНЬ

Шел по дорогам я, 
бродил по тропам 
Сгорал в июле, 
мерзнул в январе — 
Пока на стыке Азии с Европой 
Явился белый город на заре. 
Он колыхался, как мираж в пустыне, 
Он отражался в маковках кремля, 
Он расползался красками густыми 
В развалах за кормою корабля. 
Над пристанями чайки голосили, 
Тянуло с Волги волглою пенькой... 
Старинный город 
на краю России, 
Такой как все — 
и все же не такой! 
Двадцатый век и здесь взметнул над водью 
Громады из бетона и стекла, 
Но в тихих улочках живет сегодня 
Та Астрахань, 
которая — была. 
Она застыла в каменных фасадах, 
В смешенье стилей русских и татар, 
Она торгует на Больших исадах, 
Сбывая свой немыслимый товар. 
И продавцы — немыслимые сами — 
С немыслимых приехали сторон: 
Кавказцы с черно-синими усами, 
Мордовки с расторопностью ворон. 
Гудит, бурлит 
Семнадцатая пристань — 
Туристы изнывают от жары. 
И страшно возмущаются туристы, 
Что нет в продаже воблы и икры. 
А на базаре бабы языкасты: 
Коль спрашиваешь — 
слушай, рад не рад. 
Толкуют, 
что мелеет Волго-Каспий, 
Что рыбу, мол, изводит Волгоград, 
Что виновата будто бы плотина 
(А, может, вовсе не в плотине суть), 
Что сами ждем с путины до путины, 
А на продажу — нет, 
не обессудь... 
Ну что с них взять, 
с базарных тараторок! 
Мне Астрахань не слухами мила — 
Стоит в низовье Волги белый город, 
С которым жизнь навек меня свела. 
Я начал уставать от долгих странствий. 
Сибиряка по нраву и крови, 
Зачисли меня, город, в астраханцы 
За робкое признание в любви! 

См. также - ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ