В истории ойрат-калмыков немало героев, оставивших добрую память о себе. В течение многих поколений о них слагали легенды и песни, их жизнь и деятельность скрупулезно изучалась учеными. Но особую любовь степняков заслужил хошеутовский нойон Галдама. 
Прожил он немного, всего 32 года. Но, несмотря на это, его деяния, его отношение к ближним и простому народу стали примером для подражания, а то и просто объектом поклонения для тысяч и тысяч людей. Ни один историк, изучающий проблемы создания Джунгаро-ойратского ханства в первой половине XVII века, ни один современник, описывающий события того времени, не мог обойти вниманием эту яркую личность. Даже если это всего лишь несколько строчек, они наполнены теплотой и симпатией к молодому правителю. Известный переводчик древних калмыцких текстов, исследователь этнографии и культуры калмыков Г.С. (Юрий) Лыткин начинает свою работу по изданию «Материлов для ойратов» именно с публикации истории жизни и деятельности Галдамы.
Аккумулированная ученым информация стала основной базой данных для написания в последующем научных работ и литературно-художественных произведений калмыцких авторов.
Согласно хронологии событий, излагаемой Ратнабхардой в «Биографии Зая-Пандиты», Галдама родился в 1635 году. Он был любимым сыном хошеутовского Очирту-тайджи, который в дальнейшем получил от Далай-ламы титул Цецен-хана. Сам Очирту Цецен-хан был старшим сыном Байбагас-хана, который, разделив подвластных между двумя своими сыновьями - Цецен-ханом и Аблай-ханом, зародил причину для долгой междоусобной войны между братьями, длившейся более 30 лет.
Впервые на военном и политическом поприще Галдама появляется в возрасте 17-ти лет. Участвуя в составе войск своего отца в походе против казахов и среднеазиатских народов, организованном джунгарским Эрдени-Батуром-хунтайджи, юный нойон в одном из сражений во время поединка сразил казахского батыра. Этот эпизод нашел отражение в песне, записанной и переведенной Г.С. Лыткиным из уст малодербетовского нойона С.У. Тундутова. В песне герой просит своего отца дать разрешение на поединок:
«Пока мой вороной конь не утомился еще от езды,
Пока мое копье с сосновым древком не притупилось еще,
Отец! Пусти меня, я нападу...
Пока мой серый конь не утомился еще от езды,
Пока ружейные пули не летят еще криво,
Отец! Пусти меня, я нападу...»
Сам по себе поединок в начале или в ходе сражения не является чем-либо особо примечательным и вполне соответствовал рыцарскому кодексу степных витязей. Но Галдама в единоборстве победил самого Янгир-султана, а это славное имя (Джангир, Джахангир, Янгир-хан) было широко известно среди тюркских и монгольских народов. Оказавшись в раннем возрасте в плену у джунгар и сбежав из него, он стал грозой для ойратов. Для характеристики военного таланта Янгир-султана достаточно привести один из дошедших до наших дней случаев, отраженный в российской деловой переписке - разгром части войск Эрдени-Батура-хунтайджи в 1643 году в горах Тянь-Шаня. Имея всего лишь 600 бойцов, Янгир разделил отряд пополам - 300 бойцов с ружьями окопались поперек ущелья, остальная часть была оставлена в засаде. Наступавшие в теснине джунгары в бою понесли большой урон, а нападение отряда из засады завершило разгром противника. Хунтайджи потерял в этом бою около 10 тысяч воинов.
Победа в поединке с таким хитрым и смелым Янгир-султаном принесла Галдаме широкую известность, которую он блестяще оправдал и как полководец.
Охраняя хошеутовские и в целом джунгарские западные границы, кочуя по рекам Таласу и Чу в северных отрогах Тянь-Шаня, он в 1658 году успешно отразил нападение бухарского полководца Абуду Шукура. Ойраты в тот момент праздновали Цаган Сар. Зная об этом и уверенный в силе 38-тысячного войска своего, Абуду Шукур допустил беспечность. Внезапно, на рассвете, Галдама с трехтысячным отрядом напал на лагерь бухарцев, расположившийся в ущелье Хулан Джилин, и наголову разбил врага.
Абуду Шукур погиб, а один из его отрядов в количестве 300 человек во главе с Шах Хозо (Сага Ходген) был взят в плен. По распоряжению молодого нойона пленникам сохранили жизнь, посадили их по двое на лошадей и проводили до границы.
«Тарих-н Шах Махмуд б. мирза Фазил Чурас», иначе «Хроника» Шах Махмуда Чураса (л. 778) сообщает нам и о блестящих рейдах конницы Галдамы в Восточный Туркестан: «Галдама пришел в Аксу и совершил нападение... Затем вторгся он в Кашго и, произведя раздор и разгром, захватил крепость Карадун...». Объединенные войска Кашгара и Яркенда не рискнули вступить в схватку с Галдамой и были вынуждены просить мира. С этого момента, пожалуй, начинается планомерное подчинение Монголистана джунгарским правителям.
«Галдама, одетый в военные доспехи, находится у дверей ханов,
Оседланный конь его Хонхолзур стоит в пещере скалы.
Стрелы находятся в садаке, заткнуты у тебя за спину,
Сыновья лучших людей, столпившись, следуют за тобой.
О, наш Галдама!
Четырехгодовалого солового коня заставили привыкать к треножнику,
Сорок богатырей заставили привыкать к битве с врагами!
Поджарого солового коня заставили привыкать к треножнику,
Соколов и ястребов заставили привыкать брать лебедей!»
Калмыцкие сказители и ученые-фольклористы бережно сохранили эту песню как память о героическом джунгарском прошлом. Галдама был продолжателем древних рыцарских традиций и обычаев. Зная о его честности, справедливости, щедрости и покровительстве простым людям под его знамена стекались со всей Джунгарии воины, чтобы служить обожаемому молодому нойону. Двери его ставки всегда были открыты, друзей и гостей Галдама умел уважить и потчевать.
«Беребенгский попугай-птица
Сидит на наседке (насесте) из дерева бенде:
Непоколебимый наш Алдар,
Распорядительный в управлении, деликатный,
Игривый нравом, сидит.
В чаше с золотым ободком
Колышется отстоявшаяся арза его,
В угоду истинного друга
Запируем же в полное удовольствие!
Чудный Галдама, возбуждающий удивление,
Обладает чрезмерно дивным повелением.
В угоду прекрасного друга
Запируем же в полное удовольствие!»
Эта заздравная застольная песня, скорее всего и сложенная на пирах Галдамы, также пережила столетия. Записанная, со слов хошеутовского нойона Ц. Тюменя помощником попечителя Багацохуровского улуса М.Г. Новолетовым, она была переложена на ноты.
Пиры Галдамы преследовали политическую цель. Раскол в Цоросском и Хошеутовском доме из-за наследства привел к длительным кровопролитным, братоубийственным войнам. Как патриот своей Родины, разумный и рассудительный политик, Галдама старался примирить враждующих. Там, где конфликт готов был перерасти в вооруженное столкновение, появлялся Галдама. Он неоднократно встречался с Зая-Пандитой, прибывшим из Тибета с целью просвещения и умиротворения западных монголов.
С особой болью Галдама переживал конфликт в семье. Его отец и дядя никак не могли поделить наследство. Даже попытки Зая-Пандиты примирить их ни к чему не приводили. Галдаме часто приходилось совершать просто безрассудные поступки, чтобы предотвратить братоубийство. Так, в 1657 году, когда для битвы на реке Эмиль в Тарбагатае сошлись войска Аблая и Цецен-хана, их сыновья Галдама и Цаган сели играть в шахматы на поле предстоящего боя. Когда войска приведены в боевые порядки - сражение неминуемо. Но на этот раз родители, растроганные дружбой сыновей, вынуждены были увести свои войска с поля боя.
Назревший конфликт рано или поздно должен был разрешиться. Через четыре года войска братьев, собрав союзников, опять встретились на берегах Эмиля. Увещевания Зая-Пандиты действий не возымели. Потерпев поражение, Аблай был вынужден отступить к Иртышу и запереться в монастырском комплексе-крепости Аблаинкит. Осажденные несли большой урон от голода и эпидемий.
Сайхан-чжу хатун, мать Аблая и мачеха Цецен-хана, кстати, дочь Хо Орлюка, чтобы спасти людей, вышла из крепости и начала переговоры. В это же время безоружный Галдама с несколькими воинами отправился в стан врага. Измученные люди, увидев его, закричали: «Взошло солнце веселья!». Так стараниями Сайхан-чжу и Галдамы был достигнут мир. Встал вопрос, что делать с побежденными? Один из джунгарских владельцев Малай-Хашха (Малай-батур) предложил либо казнить Аблая, либо вернуть ему улусы и имущество. Галдама поддержал его, и вопрос дальше не обсуждался. Аблаю-тайджи вернули «все до последней нитки». Бескорыстность Галдамы проявилась даже в том, что он хотел отдать свои улусы двоюродному брату Малай-Хашхе. Но его удержал от этого поступка отец, который сказал, что нельзя оскорблять сердца подданных, которые души не чаят в своем нойоне. Но совершенно иным был Аблай. Неутомимая жажда обогащения и тщеславия толкнули его на войну с торгоутовским Аюкой-ханом, что привело Аблая к неминуемому поражению и бесславному концу.
К сожалению, и Галдаме был отпущен недолгий век. В 1667 году в самом расцвете сил он умер по болезни. Тело его было предано сожжению, пепел отправлен в Тибет и лично осмотрен Далай-ламой, который обратил внимание присутствующих на плотный предмет - небольшую косточку в форме сердца. Далай-лама эту косточку завернул в шелковую ткань, подул на нее и сказал: «Правда, что у хорошего человека костяное сердце». Так описывается это в «Биографии Зая-Пандиты».
Калмыцкие предания, собранные Г.С. Лыткиным, связывают смерть Галдамы с отравлением. Галдама оказался случайным свидетелем любовной связи Уде Агас, молодой жены его отца, с лекарем Гак-Эмчи. Желая сохранить тайну, любовники вложили яд в лекарство для захворавшего молодого нойона. Противоядия под рукой не оказалось. Горе народа было велико, а отцу Галдамы Очирту Цецен-хану приписывают следующую песню:
«Умирает самец-верблюд, верблюжонком восстанавливают его потомство,
О, мой Галдама! Тебя невозможно восстановить!
Умирает баран, ягненком восстанавливают потомство,
О, мой Галдама! Тебя невозможно восстановить!
Умирает бугай, теленком восстанавливают потомство,
О, мой Галдама! Тебя невозможно восстановить!
Умирает жеребец, жеребенком восстанавливают потомство,
О, мой Галдама! Тебя невозможно восстановить!
Мать состарилась и сделалась старухою,
Крутой яр обвалился и стал песком:
О, мой Галдама! Тебя невозможно восстановить!
Как эмчи потерял свою руку,
Цецен-хан потерял своего единственного:
О, мой Галдама! Тебя невозможно восстановить!»
Народ не мог понять: как человек, проживший такую яркую жизнь, мог умереть от отравления? Такой герой должен умереть либо на войне, либо через предательство или воздействие злых чар! Исторические источники ни слова не упоминают об отравлении Галдамы. Да и сам он был не единственным и даже не старшим сыном Очирту Цецен-хана. Имел Галдама и детей. Историк Габан-Шараб пишет о его сыне Лоузанг Гюмбо, а Ш. Норбо о его дочери Ануу.
Кстати, Ануу, похоже, унаследовала многие черты характера своего отца и пользовалась большим уважением в среде джунгарской знати и у простого народа. Замуж она вышла за неукротимого Галдана Бошокту-хана, который боготворил Галдаму-нойона. Ануу, будучи женой объединителя Джунгарии, не только во всем помогала мужу, но и сама в отсутствие его давала вооруженный отпор сепаратистам, не желавшим создания целостного государства. В 1696 году в битве с цинской армией императора Канси она геройски погибла, сражаясь плечом к плечу со своим мужем.
Благородство души, чистота помыслов и поступков, высокий патриотизм, военный и дипломатический талант, сердечность, честность и справедливость - это Галдама, немеркнущий пример для прошлых и будущих поколений.
Виктор Маглинов
Источник: http://www.bumbinorn.ru/ |
ная Мой профиль Выход
